Капкан для Бешеной - Страница 115

115

– Оценила, – кивнула Даша с застывшим лицом. – Я тебе несказанно благодарна…

Роман покосился на ее сумочку.

– Интересно, ты наш разговор не пишешь? С тебя станется засунуть куда поукромнее диктофончик… Ладно. Остаемся до конца джентльменами. Не перетряхивать же твои вещички… Даже если и пишешь, это тебе ничего не даст.

– Глушилка работает?

Он поморщился, с досадой воскликнул:

– Да никакой глушилки! Настолько все схвачено, что никакие глушилки не нужны… – похоже, он чуточку рисовался. – Что, тебя интересуют какие-нибудь жуткие детали?

– Маргариту убили из-за дискеты?

– Да разумеется. Я бы на твоем месте о ней не особенно и сокрушался – «пошлая девица», как обозвал однажды Иван Грозный аглицкую королеву Елизавету. Интересовали ее вовсе не идеи вроде торжества законности, а денежки, которые рассчитывала за украденную вещичку получить. Человеку серьезному, возможно, и дали бы денег, оставив его в живых, но Ритка уже была полностью непредсказуема, совершенно… Знаешь, чего она от Волховича потребовала в довесок к деньгам? Чтобы губернатор в темпе развелся с законной супругой и расписался с ней. Хотела быть первой леди, сибирской Хиллари… Как ни противно мне было, пришлось при обсуждении ее участи промолчать…

– А при обсуждении участи наших сыскарей?

– Вот к этому я отношения не имел, – сказал Роман тихо. – Тут уж была целиком епархия Волховича. Его варнаки работали. Своих людей у меня практически и нет, я ведь не офицер жуткой конторы и не боевик, Дашенька. Я всего-навсего финансист, мне при любом раскладе официальные посты не то что не полагаются – попросту не нужны. Слов нет, у меня есть право голоса, но я не всесилен, мои предложения вовсе не принимаются автоматически… Так что ваши сыскари – целиком на Волховиче. И на губернаторе.

– На президенте, то бишь? – усмехнулась Даша.

– А что? – серьезно сказал Роман. – Фотогеничен, язык подвешен, противоестественными пороками не страдает, ученая степень имеется, в заграницах обвыкся… Пусть себе президентствует. Жалко, что ли?

Вот теперь Даша могла ручаться, что тень брезгливого превосходства в его голосе – не наигранная. Слишком глубоко это превосходство сидело в сознании, оно-то было неподдельным…

– Ну да, – сказала она тихо. – Как же, наслышаны. Ежели целиться из винтовочки не в человека, а в классовый факт, получается совсем легко…

– Даша…

– Понимаешь ли, я – российский мент, а не шантарский. Из этого и будем исходить.

Он порывисто встал:

– Даша, давай серьезно…

– Хватит, – сказала она твердо. – Рыцарем без страха и упрека ты, увы, не стал, любовь моя… Слышал такую песенку? Интересно, у тебя хватит благородства приказать, чтобы мне в затылок пальнули? Жалко личико, говорят, смазливое…

– Да брось ты, – сказал он досадливо, подойдя вплотную. – При любом исходе жизни твоей ничего не грозит. Что до прочего… Не могу я тебя уговаривать, как малого ребеночка, тем более, что ты не дура. Однако и я – не Андрий Тарасович Бульба. Ты прелесть, но у мужика есть вещи посерьезнее – обязательства перед командой, например…

– Прекрасно, – сказала она, выпрямившись. – Классический разрыв, а? Все кончено, меж нами связи нет…

Прислушалась к себе, но не ощутила ничего, кроме смертной тоски, относившейся даже не к конкретным людям, а к нашей жизни, неистощимой на поганые сюрпризы и разочарования.

А то, что она оказалась способна предвидеть многое наперед, утешить никак не могло. Не тот случай. Никого этим не вернешь.

Она сняла с пальцев все три кольца, медленно, не суетясь, вынула из ушей сережки, расстегнув крохотный замочек, сняла с шеи цепочку. Собрав золото в горсть, аккуратно высыпала его на столик.

– Дашенька, это уже ребячество, – сказал Роман без улыбки, дернув плечом. – В конце-то концов, побрякушки куплены не из «мятежного фонда», а на мои собственные…

– Принцип есть принцип, – ответила она, забирая сумочку со стула.

На губах у него заиграла подначивающая улыбка:

– Если доводить принцип до логического конца, надо и про платье вспомнить…

– Ах да, я и забыла, – сказала она спокойно, стянула платье через голову, причесалась и направилась к двери.

Он выдержал марку до конца – не кинулся вслед, промолчал. Столкнулись две индивидуальности, металлически лязгая и сыпя ворохами искр.

Вообще-то, и здесь через пару часиков после полуночи происходили самые эпатирующие сцены. А потому никто особенно и не удивился в силу воспитанности, завидев, как по коридору, с независимым видом постукивая каблучками и сохраняя на лице полнейшую бесстрастность, шествует вполне трезвая рыжая красотка, декорированная лишь чулками и двумя полосочками алых кружев. Встречная пара с ней разминулась, отчаянно пытаясь уберечь на лицах столь же светскую невозмутимость. Отдельные индивидуумы, правда, машинально проводили взглядами. Зато гардеробщик подал ей пальто и шапку с отрешенностью английского дворецкого прошлого века.

На улице посвистывал ветерок, особенно противный после добровольного ухода из Эдема. Она подняла воротник, торопливо прошла до перекрестка, перебежала на другую сторону под носом у приземистой иномарки. Направилась к огромному, на полквартала, помпезнейшему зданию управления железной дороги, возведенному во времена архитектурных выкрутасов в стиле «поздний вампир Великого Вождя».

Машина, конечно же, была на месте. Искать там бомбу в лучших традициях жанра не стоило.

На душе остервенело скребли кошки, но глаза были совершенно сухими.

115